Мир Путешествий

Некоторые буржуазные газеты в Бельгии на все лады расхваливали Шрамма как «сильную личность», расписывали его «благородство» в защите белых специалистов. Тем самым обыватели получили обильную пищу для оплакивания за столиками кафе несчастной судьбы родственников, страдающих не от бесчинств наемников, нет, а якобы от конголезской армии, выступившей против банды Шрамма...
И вот наш самолет садится в Бужумбуре, столице Бурунди.
В аэропорту нас встретили джипы с солдатами в касках и маскировочных костюмах, с пулеметами и автоматами. Всем пассажирам вежливо, но строго было предложено проследовать в здание аэропорта и предъявить документы. Тщательнее, чем обычно, просматривались паспорта и визы — ведь уже бывали случаи, когда наемники, чтобы спастись от справедливого возмездия, захватывали гражданские самолеты. Проверка документов заняла часа два, не меньше, после чего нам разрешили вновь занять места в самолете.

Быстро спускаемся вниз на первый этаж, выходим на широкую площадку, где поставлены столики и кресла.
Человек двадцать — двадцать пять сидят, сгрудившись вокруг сдвинутых столиков, и поют, поют заразительно и весело, а высокий черноволосый мужчина лет сорока пяти, отчаянно жестикулируя, руководит этим, по всему видно, только что собранным хором...
По-люш-ко, по-ле...
По-люш-ко, ши-ро-ко по-ле...
Мы стараемся не мешать компании и пристраиваемся в углу. Не подойдешь же вот так, с ходу, чтобы узнать, кто они и откуда. А «Полюшко-поле» вдруг сменяет «Катюша»...
И тут только мы разобрались, что слова знает и четко поет, может быть, не поет, а скорее выговаривает нараспев запевала, а вторит ему высокий, русоволосый юноша. Остальные ведут мелодию, ведут дружно, стараясь попасть в такт. Нет, не русские, это видно сразу. И все-таки, кто же они?

Там ходят белые пароходы, большие, как дома в городах. Он, правда, никогда не видел ни городов, ни пароходов. Он знает их только по картинке, которая висит в ресторане отеля. Ему еще не приходилось уезжать далеко от дома, разве только в Форт-Джонстон. Да и то чаще не уезжать, а уходить пешком — ведь его могут взять только на грузовик, и он никогда еще не садился в легковой автомобиль. Он даже как-то не думал о такой возможности. Но этот Форт-Джонстон, хотя и называется городом, все-таки очень похож на деревню, только побольше, может быть, пять, а может быть, десять деревень, вместе взятых. Там, правда, живет много белых людей. Но там нет таких больших домов, как белые пароходы.
Каждое утро, когда меж стволов пальм блеснут лучи солнца, Маруа уже в дороге. Он идет на работу — мимо хижин, таких же бедных, как и у него.

Ньяса означает «большая вода». И если учесть, что страна протянулась узкой полоской вдоль берега озера Ньяса, то неудивительно, что именно «большая вода» дает название стране. Когда-то она значилась на картах и в справочниках как Ньясаленд, но поcле провозглашения независимости страна стала называться иначе — Малави. Так давным-давно принято было обозначать обширную область в Центральной Африке, населенную родственными, тесно связанными между собой народностями. Только звучало это слово тверже—«Марави», означая нечто вроде «света отраженной воды».
На этой полоске земли (она и в самом деле узкая, всего 80 —160 километров в ширину) живет несколько миллионов разноплеменных людей, которые и стали малавийцами.