Мир Путешествий

Каждый раз, когда Гардая погружалась под покров темноты, мы слышали печальный, одиноко блуждающий по пустыне голос. Он звучал с вершины минарета, и, казалось, громкоговоритель, этот посланец века научно-технической революции, нехотя исполнял доставшуюся ему на долю сложную роль — быть связующим звеном легенд и былей, молитв и песен...
Уже тогда, в 1969 году, народная власть, делала первые шаги по преобразованию сахарских районов — ведь более чем за десятилетие до этого сюда пришли газовики и нефтедобытчики. Но в ту пору они лишь наезжали в Гардаю. В те годы, теперь уже далекие, в пустынных краях повсюду можно было встретить советских гидрогеологов, которые нашли под каменной твердью Сахары целое подземное море воды... Может быть, и их дела когда-нибудь станут легендой Гардаи. Во всяком случае, гидрогеологи принесли Пятиградью больше воды — а она здесь дороже золота,— чем красавица Дая.

Две недели мы провели в Сахаре; наши кофры были забиты коробками отснятой кинопленки; наши головы распухли от впечатлений. Но так хотелось выбраться к Средиземному морю, так мечталось о его ласковых волнах. Мы купили на память «розу Сахары» — удивительные кристаллические образования, рожденные природой. Они, эти камни, и в самом деле напоминают окаменевшие розы. Мы запаслись в Уаргле водой и помчались на север, к берегу моря.
...Сахара кончилась так же незаметно, как и начиналась. За Ватной поднялись горы Ореса, вставшие на пути песчаных бурь...
Но вот и море, лазурное Средиземное море, неширокая полоска пляжей, ласковая волна. Мы закричали от восторга, быстро выскочили из машины, разделись, сбросили обувь и побежали к морю.
И тут случилось непредвиденное. Тишину пляжа нарушили наши крики. Песок так нагрелся на солнце, что мы в один миг обожгли ноги, обожгли до красноты. Надо же! Быть в пустыне — и ничему не научиться!
Но море было так близко, что, несмотря на боль, мы не остановились. Мы только перешли на какие-то бешеные прыжки и врезались в Средиземное море.
С той поры прошло много лет. Уезжая в Алжир во второй раз, я нашел старую, пожелтевшую, как пески Сахары, газету с нашим давним репортажем и прочитал его заключительные строки:
«До свидания, Сахара!
Впрочем, путешественника еще долго будет мучить жажда, а перед глазами одна за другой будут вставать картины лунных сахарских пейзажей. Жаркое лето Сахары не забывается сразу.
Но думаешь и о другом. О подвиге человека, бросившего вызов тысячелетиям, о свершениях нового, независимого Алжира, который полон решимости снять клеймо проклятия, поставленное на этой части земли. Уже не только ветер, гуляющий по Сахаре и моделирующий на свой вкус и манер песчаные барханы, определяет ее облик. Погонщики верблюдов, кочевники пустыни уже не сторонятся вышек, а жмутся поближе к поисковым центрам и партиям, ибо знают, что отсюда начинается жизнь».
Мы мчались на автобусе — «макси-верблюде пустыни», и я не раз мысленно говорил себе: «Здравствуй, Сахара!»

Мамлеев Такая разная планета